Летать с Димой всегда спокойно. Не всякий может похвастать таким опытом пилотажа и налетом хелиски часов. Общий же налет Димы – 15 000 часов. Имеет медаль "за спасение" и знак "отличник аэрофлота", а также допуск по всем видам спасательных работ. Один из двух камчатских пилотов, имеющих допуск для посадок на 4000 метров и выше. Командиром летает с 1999 года.

Дима человек скромный и не сразу согласился на интервью. Но избалованная его увлекательными историями, я не могла упустить шанс и уговорила на разговор. Мы привезли на Курильское озеро очередную группу туристов. Солнце припекало, рядом прогуливались медведи.

К: Расскажи откуда ты родом и что повлияло на выбор такой профессии?

Д: Родился я в Свердловске. В 3 месяца родители привезли меня на Камчатку и с тех пор я камчадал. Родители геологи. 

По роду профессии сами много летали на вертолетах, это, собственно, и повлияло на мой выбор. Вообще, после восьмого класса хотел быть биологом и думал о поступлении в Бауманку, но авиация победила.

К: Ты видел всю Камчатку с высоты птичьего полета. Какие места/явления поразили тебя больше всего?

Д: Извержение Толбачинского вулкана – это было нечто! Честно, в жизни круче впечатлений у меня не было. Особенно когда ночью начало «рвать» конус, и лава полилась на нас.

 Это поистине самое эпическое и захватывающее зрелище. Извержение оставило самый яркий след и, если у человека есть возможность попасть на какое-либо извержение, точно не стоит жалеть ни денег, ни сил, такое нужно увидеть!

К: А сколько раз ты летал на то извержение с группами?

Д: С десяток раз точно.

К: То есть удалось понаблюдать все стадии?

Д: Я был в самом начале, день на третий.

К: То есть одним из первых?

Д: Не первым, но в первой десятке. Когда лавой обрезало дорогу, на вертолете мы прилетели одни из первых. На машине туда добраться уже было невозможно, дорога уперлась в лаву.

К: Насколько близко получилось полетать над лавой?

Д: Приблизительно метрах на 25-30, ниже было уже слишком жарко и небезопасно. Летали с AirPano, панораму можно увидеть у них на сайте.

К: Какие еще глобальные извержения тебе запомнились?

Д: Ключевская, ее облетали издалека. На Карымском тоже было здорово. Мы тогда ночевали рядом и наблюдали картинку ночью. Это было для съемок Трэвиса Райса. Вертолет к утру засыпало пеплом сантиметров на 7.

К: Что скажешь по поводу Трэвиса? Интересно было с ним работать?

Д: Безусловно интересно, «безбашеный» парень, профессиональный и очень требовательный, в первую очередь к себе.

К: С чего начался твой опыт хелиски? Как пилоты приходят к такой работе? Что нужно уметь?

Д: Если считать с работы вторым пилотом, то мой стаж хелиски более 20 лет. Одним из первых, кто затеял хелиски на Камчатке был Владимир Иванович Шевцов. С ним все и началось. Летал тогда с командиром Даниловым. Сергей Родославович был очень опытным летчиком, он был моим инструктором на командирском вводе и главным учителем по хелиски. Для такой работы нужен хороший глазомер, быстрая реакция и способность мгновенно принимать решения. Естественно нужен опыт полетов в горах. Желательно уметь кататься на лыжах или на сноуборде, чтобы понимать, что от тебя хотят, из какой точки в какую реально было бы скатиться. И быть уверенным в себе - и все получится! 

К: Но не самоуверенным!

Д: Не самоуверенным – это факт! Уверенным в реальных возможностях. В первую очередь, грамотно оценивать свои собственные силы и, соответственно, возможности техники.

К: Ты начал летать с 93? А когда состоялось первое хелиски на Камчатке?

Д: В 91 году была группа американцев. Они летали с командиром Сакаевым и в сопровождении Шевцова как гида. Летали на Кроноцкий вулкан, когда еще не было таких жестких законов по заповедным местам.

К: Наверняка были смешные истории, связанные с первым опытом хелиски.

Д: Был, например, случай, когда Саша Мороз вертолет откапывал. Мы взлетали с Карымского. После ночевки делается раздельное опробование двигателей, сначала один двигатель, потом второй. Тут Саша вбегает в кабину: «Что мы взлететь не можем?!», - вертолет ведь на разогреве подпрыгивает. Я говорю: «Нет, не может… колеса-то снегом засыпало…». Ну Мороз и давай за лопатой и бежать копать. Так подшутили над парнем.

Был похожий случай с геологами в Мильково. Были лишние люди, им говорили, а они все равно в вертолет залезли. Ну и пришлось сказать: «Ребят, взлететь не можем, подтолкнуть надо!». 3 человека выскочили подталкивать сзади. Ругались долго потом.

Были истории, когда просто забывали лыжи в вертолете, причем сами гиды, приходилось взлетать снова и скидывать им лыжи.

К: Бывали экстремальные ситуации, о которых ты можешь поведать? Испуг? Измена?

Д: Случаи были всякие, но все-таки, видимо Ангел Хранитель есть, который уберегает, подсказывает. Полетели забирать французов с Ключевской и попали в снежный заряд. Пришлось разворачиваться уже в полном тумане. Обычно, когда командиры попадают в такую ситуацию, разворачиваются влево, а мне вдруг что-то стукнуло вправо крутнуть. С набором высоты мы выпрыгнули из тучи. Потом, когда снежный заряд прошел, мы поехали смотреть по треку, а слева скала была. А так, стараемся безопасно летать.

К: Как семья относится к твоим полетам?

Д: Переживает, конечно. Звоню как приземляюсь и связь есть. Если меня долго нет, звонят диспетчеру, спрашивают где я.

К: Сколько у тебя детей?

Д: Вообщем, пятеро.

К: Дим, как это у тебя получилось?

Д: Много летал! (смеется) На самом деле моих двое и трое от второй жены. Про шестого пока думаем. Трое старших уже, учатся.

К: На пилота никто не хотел?

Д: На пилота младший самый хочет. Говорит, летчиком будет - вертолеты любит! Один электрик в Газпроме, другой инженер машиностроительного комплекса, дочь учится на лингвиста, а другой младший поваром быть хочет – кушать любит.

К: Ты в основном работаешь на МИ-8, как относишься к другим полетным средствам?

Д: Я Робинсоны не люблю и летать, наверное, на них не буду. Для меня это все равно, что велосипед, техника несерьезная. А так на многих летал, на Еврокоптере, Ламе. Лама очень меня впечатлила – зачетный аппарат. B3 – машина пилотажная. Из советских полетал на Ансате, вертолет хороший, но, так скажем, с «советскими» нюансами.

К: Расскажи подробнее где и сколько ты учился. 

Д: Тогда это еще был Советский Союз, на Украине, в городе Кременчуг было летное училище гражданской авиации. 3 года нужно было учиться там, а оттуда, в 1987 году, нас забирали на 2 года в армию. На то время, это было единственное в Союзе училище, которое готовило именно гражданских вертолетчиков.

Сейчас оно у нас также одно, только в Омске. А в армию я попал в Туркмению, в пехоту. Это мы «сдуру» с другом написали заявление на Афган. Он шел как бы за брата мстить, а я так, по глупости, с детским героизмом и патриотизмом. Но в Афган не попал, потому что как раз наши войска начали выводить. Был на границе в Кушке. В 1991г. закончил училище. Потом вернулся на Камчатку и начал работать в Халактырском Авиапредприятии. Через 3 года ушел в Камчатские Авиалинии.

К: То есть кроме Камчатки больше нигде не летал?

Д: Вот как раз от Камчатских Авиалиний летал как в командировке на Чукотке и в Магаданской области.

К: Я помню ты говорил о какой-то спасательной операции, которая произвела на тебя впечатление – про снегоходчика.

Д: Была история несколько лет назад. Под Новый год пропал охотник, несколько дней не выходил на связь. 1го января мы с врачами и спасателями полетели его искать. Нашли перевернутый снегоход с нартами и по следам поняли, что человек уполз. В итоге нашли его на Тумроках, он за несколько дней прополз более 40 км. У него был открытый перелом голени, пришлось ползти. Ногу, к сожалению, не спасли. Было сильное обморожение, ампутировали ниже колена. Сейчас продолжает охотиться, видимся иногда.

К: Для тех, кто с тобой летает, ты – настоящий герой, а кто твои герои-вдохновители?

Д: Можно смело называть всех наших старых летчиков, пионеров камчатской авиации – Самарский, Фомин. Из живых – Астротин. Я с ним мало полетал вторым пилотом, но он меня очень многому научил и до сих пор, глядя на него, пониманию, что есть чему поучиться. Опять же, мой инструктор Данилов.

К: А если брать не пилотов, а вообще героев твоего времени? Кто вдохновлял с детства?

Д: Все мы, дети Советского Союза, выращены на каких-то военных национальных героях. Все играли в Чапаева. О «Спайдермене» и «Капитане Америка» никто ничего не знал.

Если брать героя книги, то в детстве нравился Капитан Блад из романа Рафаэля Сабатини. Д'Артаньян! Вообще книги про приключения любил. Все мы обожали космонавтов. И, конечно, Гагарина!

К: А никогда не думал всерьез о космонавтике?

Д: Думал, конечно, но армию не люблю. Космонавты, к сожалению, все военные. Хотел еще пойти в летчики-испытатели, но по возрасту уже не попадал в училище. Там также готовят 3 года и только потом допускают до полетов. И то, сначала набираешься опыта вторым пилотом и только потом садишься на командирское место. А в космос хочется, просто! Надеюсь доживем. Слетать бы ненадолго. Жить там по году, тяжело, конечно.

К: Какое максимально продолжительное время ты можешь лететь без остановок? В какой момент ты реально чувствуешь, что устал?

Д: Если, например, лететь по прямой, то устаешь просто от монотонности.

Когда чем-то занимаешься, устаешь иначе. Вот когда мы тушили крупные пожары, летали по 12 часов. В 2016ом был пожар, Тигиль горел, за день делали более 200 сливов – по 400 тонн воды выливали – летали трое суток по 9-10 часов в день. Вот тогда действительно, чертовски устал! Сил хватало только выпить чая и лечь спать.

К: Как происходит тушение пожара?

Д: Подвешивается груша под вертолет и черпаешь-выливаешь. Достаточно тяжелая работа, потому что не всегда черпаешь из большого водоема, бывают какие-то небольшие «лужи», в которые еще надо попасть.

К: Ты давно увлекаешься фотографией? Каким был первый фотоаппарат?

Д: Смена-8М, был такой фотоаппарат советский. Было мне лет 10, папа привил любовь к этому делу. Сам фотографировал, и мы вместе проявляли пленки и печатали фотографии. Была в этом какая-то магия - смотришь на чистый лист бумаги и видишь, как появляется изображение. Самая большая обида в жизни, что он в какой-то момент уничтожил весь пленочный фотоархив, просто вдруг сжег коробки. Я успел сохранить только слайды, еще с 71 года. 

Мутновский вулкан был совсем другим. Площадка, на которой мы садились на экскурсии, была целым полем. Фумаролы, которые сейчас желтые, стояли как пирамидки. Конусов, из которых валит дым было не 3, а с десяток – все вокруг в дыму!

К: Какая еще техника была у тебя в руках?

Д: Со Сменой нужно было все выставлять вручную. Потом появился Вилия-Авто, уже полуавтомат. Дальше - Зенит, «мыльница» Олимпус, недолго снимал на Nikon и перешел на Canon. Смотрю на Максима (Балаховского), думаю попробовать Sony.

К: Участвуешь в фото мероприятиях?

Д: Мне хорошо и в тени.

К: Ты, Дим, слишком скромный!

Д: Скромный, возможно. Но к тому же не хватает времени все это показать. Я думаю, что это задел на пенсию. 

К: Мы с тобой были несколько раз на охотничьей базе Тумроки, там ты поразил нас своей кулинарной способностью. Сначала готовил барана, потом оленя. Откуда все это?

Д: Тяжелое голодное детство! На самом деле, конечно, нет, это просто собирательный образ. Папа охотник и готовит хорошо. Дикое мясо вообще готовить просто! Поваром работать никогда не смог бы, там ведь столько процессов, сложных технологий. А тут все понятно, продукты должны быть свежие, еда - простой. Взял кусок мяса, пожарил и съел! Рецепт прост! Любой мужчина должен уметь добыть и хорошо приготовить добычу, чтобы накормить свою любимую женщину.

К: Ты ведь много путешествуешь, в какие страны хочется вернуться?

Д: Кения и Марокко – две страны, в которые очень хочется вернуться. В историческом и культурном плане очень понравилась Армения – колыбель христианства. Антарктида – пока просто моя мечта!

Если вам захотелось задать Диме дополнительный вопрос, это можно сделать здесь, вконце статьи. Подписывайтесь на красивые картинки Камчатского Края и Курильских островов от Дмитрия Задирея @dmitryzadirey .